Уроки южнокорейского кризиса 1997 года для Узбекистана

Развитие Южной Кореи в период с 1960 по 1990 года в учебниках по экономике описывается никак иначе, как «чудо». В этом нет ничего удивительного: за тридцатилетний период послевоенной Корее удалось перебраться из числа беднейших стран мира в когорту самых развитых. На графике ниже показан рост ВВП на душу населения Кореи синим цветом, а красным – тот же показатель, взятый в среднемировом выражении.

Если в 1960 году среднестатистический житель Южной Кореи был в 8 раз беднее среднестатистического жителя планеты, то к 2020 году он стал уже более чем в 3 раза богаче среднестатистического жителя Земли. По показателям на 2021 год Южная Корея является десятой крупнейшей экономикой мира несмотря на относительно небольшое количество населения.

Принято полагать, что основным залогом столь ошеломительного успеха стала агрессивная индустриальная политика военного диктатора Пак Чон Хи, который развил систему больших конгломератов, управляемых влиятельными семьями, таких как Samsung, LG, Hyundai, Daewoo и другие. Эти компании-монополисты являлись явными фаворитами правительства и пользовались буквально всеми возможными преференциями. Так как большинство коммерческих банков в стране были национализированы, то эти конгломераты получали кредиты по ставкам даже ниже показателей инфляции, платили подоходный налог в два раза ниже взымаемого с остальных компаний, а также имели практически гарантированную «подушку безопасности» в случае банкротства.

Если в начале 60-х данная политика была направлена на развитие южнокорейского экспорта, чего правительству Пак Чон Хи безусловно удалось достичь, то к 80-м годам руководству страны стало понятно, что оно стало заложником своих собственных действий. Преемникам диктатора, который был убит в 1979 году, просто не оставалось другого выбора, кроме как продолжать политику активной поддержки монополистов, так как на тот момент на их долю приходилось уже 70% от всей экономики, и банкротство даже одного из них могло привести к цепной реакции небывалых масштабов.

Важно отметить, что несмотря на то, что конгломераты выросли до размеров экономических гигантов, их эффективность была ниже, чем у маленьких компаний. Так, к примеру, к 1997 году эффективность монополистов типа Samsung была на 3% ниже чем у обычных компаний. Кроме того, продуктивность капитала этих конгломератов снижалась на целых 9% в год. Вполне очевидно, что причиной столь неэффективного использования ресурсов был тот факт, что у монополистов существовал неограниченных доступ к финансированию через государственные банки и различные правительственные субсидии. Это и неудивительно: зачем рационально использовать ресурсы сегодня если с лёгкостью можно получить новые завтра? Этой логикой во все времена руководствовались компании с доступом к государственным кошелькам.

Всё хорошее и бесплатное, к сожалению, имеет свойство заканчиваться. К 1997 году соотношение заёмного капитала к собственному в южнокорейских конгломератах достигло аж 400%, что было в 3 раза выше средних показателей в американских компаниях. На примерно этот же момент времени пришёлся и рекордный торговый дефицит и, как следствие, девальвация корейской воны по отношению к доллару США. Многие фирмы стали всё чаще не совершать выплаты по займам, взятым в долларах, и страна погрузилась в мрак финансового кризиса. В результате кризиса безработица выросла в более чем 4 раза и каждый десятый работоспособный кореец остался без работы. Более того, реальные доходы населения упали на 14.2% в третьем квартале 1997 года, а для самого бедного слоя населения страны потери составили целых 23.7%. Иными словами, весь экономический рост достигнутый за последние пять лет до кризиса сошёл на нет всего за полгода, и Южной Корее пришлось обращаться к МВФ и западным партнёрам за финансовой помощью.

В годы после кризиса правительство Южной Кореи реформировало финансовую систему, либерализовало экономику, создало независимый центральный банк, а главное, сократило размер субсидий, и заняло строгую позицию по отмене гарантированной помощи компаниям находящимся на грани банкротства. Эти меры, вкупе с денежными вливаниями извне, помогли южнокорейской экономике быстро оправиться от экономического шока.

Многие из ошибок, которые Южная Корея совершила в преддверии финансового кризиса 1997 года, полномасштабно совершаются в Узбекистане наших дней. Так, 82% отечественного банковского сектора находится под государственным контролем, и эти банки выдают кредиты компаниям не в соответствии с финансовой логикой вещей, а согласно оценке правительства. До сих пор существуют компании-фавориты, которые всё больше и больше растут в своей значимости и роли в экономике. Мы сейчас, как и в Южной Корее в 1980-х, слышим аргументы о количестве рабочих мест, создаваемых монополистами, что по их мнению должно оправдывать их существование. В отличии от Южной Кореи, однако, наша экономическая стратегия направлена не на развитие экспорта, а на импортозамещение, что куда опаснее. Уроки истории и экономики недвусмысленно показывают, что подобное положение вещей имеет свойство плохо заканчиваться. В Южной Корее и по сей день семьи, стоящие во главе конгломератов превыше закона и, зачастую, отделываются лёгкими сроками за коррупцию в особо крупном размерах, подкуп чиновников, растрату государственных средств и другие преступления. Государство собственноручно создало гигантских монстров и позже превратилось в их жертву. Не идёт ли Новый Узбекистан по тому же пути? Почему же не начать учиться на чужих ошибках и не ждать, пока мы набьем свои синяки?

Обязательное послесловие

Не секрет, что правительство Узбекистана с самого начала Независимости с белой завистью смотрит на успехи Южной Кореи, пытается их повторить. Большой объём экспорта, чего достигла Южная Корея, пусть и неправильным экономическим путём и диктатом – вот тот успех, маяк, к которому узбекское правительство стремилось все эти годы. И на этом пути создание монстров-монополистов рассматривается узбекскими властями приемлемым. Но…

Сложившееся ныне в экономике Узбекистана положение в части защищённости прав, а если выразиться точнее – экономика без обеспечения прав, является положением намного худшим, чем положение, которое мы назвали неправильным и приведшим Южную Корею к кризису. И если мы напряжём воображение и отвлечёмся даже от того факта, что в отличии от корейцев избрали не экспортоориентированность, а импортозамещение, Узбекистан не сможет нарастить объём экспорта в таких условиях. Потому как, чтобы просто сойти с этого неправильного пути развития, нужно, чтобы действовали определённые правила, у предпринимателей должна быть вера в законы, в суды…              

А пока, по всем признакам, Узбекистан твёрдо идёт по пути формирования страны, которая перманентно будет под влиянием полукриминальных коррупционных кланов…

Шахзод Юлдошбоев
Студент университета Georgetown, США 

Kun.uz приглашает колумнистов к сотрудничеству. Вы можете отправлять авторские статьи на актуальные темы по Telegram-адресу @Muhammadshakur